Однокашники

К стихийной парковке перед домом подъехали три черных джипа. Из них выгрузилась дюжина крепко прокачанных парней решительно бандитского вида.

Однако в этом, конечно, не было ничего странного: стрелка какая-нибудь. Или разборка. Короче, дело явно житейское.

Странности начались затем. Пацаны отогнали с аккуратно присыпанного гравием парковочного места прямо в окрестную грязь новенький «Ровер», а затем долго затаскивали на козырный квадрат запертую ржавую «Калину» вишневого колера, с испугу от такого внимания на все лады истерившую сигналкой.

Впрочем, это не начало истории. Это, скорее, ее конец. Начинать надо было с другого…

Старшой откинулся с зоны весело и даже, можно сказать, с шиком. Недели две он праздновал возвращение в мир гулянками в ресторанах с пацанами. Его увозили из дома и привозили обратно на упитанного вида джипах. Сняв первый стресс и протрезвев, Старшой завел себе «Ровер» последней модели. По крайней мере, зная о зажиточности Старшого, можно было предположить, что модель была последней.

Следующие пару недель Старшой парковал железного друга на свободные места перед домом. Каждый раз, выбираясь в своих кожаных туфлях на тоненькой подошве из непролазной грязи, забраться в которую «Роверу» позволяли исключительно недюжинные лошади под капотом да полный привод, Старшой чертыхался и цокал языком. Выйдя на асфальт, он долго оттирал туфли от собачьего помета и, качая головой, шел домой.

Через две недели он подогнал к более или менее сухому месту на парковке «КамАЗ» с гравием…

— Вы что, совсем очешуели? Это ж мое место! — суетился Серега с третьего этажа, наблюдая, как группа бандитского вида парней совковыми лопатами раскидывает кучу гравия на том самом месте, где еще два часа назад, до поездки в магазин стоял его «Солярис».

Недоброе предчувствие кольнуло Серегу в сердце еще на подъезде к дому, когда на узкой дороге он еле разминулся с оранжевым «КамАЗом». И вот она, гадость, налицо.

— В натуре, пацаны, это ж мое место! — истерил Серега.

— Пыжик, ты сюда гравий сыпал? — взяв лопату наперевес, обратился к нему один из парней. — Нет! А Старшой сыпал. Теперь это его место.

— А мне где парковаться? — огрызнулся Серега.

— Рядом, — хмыкнул парень.

— В грязь, да? — завыл Серега. — Хоть гравия мне туда подсыпьте. У вас вон его сколько. Подсыпьте гравия!

— Хорошо, — раздался сзади него вкрадчивый голос.

Обернувшись, Серега увидел Старшого. Тот был невысок и полноват. С залысинами. Оставшаяся шевелюра была прилизана назад. Серые, навыкате глаза с длинными и пушистыми, как у красивой девочки, ресницами смотрели на Серегу почти ласково.

— Хорошо, — повторил Старшой, — сейчас пацаны подсыплют тебе стакан гравия. Прямо в глотку. Ты только потом, когда по нужде пойдешь, санфаянс дома не покоцай.

— Уроды, ерш, — огрызнулся Серега и пошел парковать свой «Солярис» в освоенный собаками и разъезженный машинами газон.

«Ровер» занял королевское место. И с отъездами по делам простоял там месяц или полтора. Потом Старшой уехал отдыхать на юг. Прямо на своем «Ровере». Место пустовало недели три. Все местные автовладельцы избегали его, как чумной зоны. Спустя три недели на нем неожиданно обосновалась ржавая вишневая «Калина» с желтой наклейкой на заднем стекле.

— Трындец ведру с гвоздями и евоному владельцу! — каждый раз радовался Серега с третьего этажа, паркуя свой «Солярис» в грязь. — Пусть только Старшой вернется…

Рыжий Женька из соседнего подъезда всю жизнь работал учителем. Лет через пятнадцать каторжного труда он наскреб денег на ржавую «Калину», наклеил на заднее стекло желтый знак и стал ездить. Выруливать из забитого автотранспортом двора для начинающего водителя было мукой мученической. И вскоре он присмотрел себе подсыпанное гравием пустое место перед домом…

Однажды в субботу Женька пошел за покупками в ближайший магазин. Но дойти до торговой точки в тот день ему было не суждено. Прямо возле подъезда он встретил бывшего одноклассника, с которым не виделся, наверное, лет пятнадцать.

— Вовка! — воскликнул Женька, бросаясь к закадычному другу. — Ты ли это? Сколько лет, сколько зим!

— Женька! — радостно заорал тот в ответ. — Рыжий!

И мужики неуклюже, но искренне, как-то даже по-бабски, обнялись…

Старшой вернулся с юга, как всегда и бывает в таких случаях, неожиданно. Выйдя из «Ровера», он растерянно посмотрел на расположившуюся на его месте ржавую «Калину». Пацаны на джипах подъехали минут через пятнадцать.

— Кто-то чего-то не понял, — пожал плечами Колян.

— Капитан Очевидность, ерш, — прошипел Старшой. — Убрать это ведро отсюда.

— Может, она на передаче стоит, — предположил кто-то.

— Не, на ручнике, — откликнулся Колян, заглянув через стекло в салон.

— Да монтировкой по боковому – и снять с ручника, — воодушевился кто-то.

— Только без членовредительства отечественного автопрома, — огрызнулся Старшой. — Я по УДО вышел. У нее барабаны сзади. Что они там держат на таком рыдване. Если что, и юзом оттащите, кабаны, ерш!

Спустя минут десять истерившая сигналкой «Калина» была водворена в окрестную грязь. Старшой загнал «Ровер» на козырное место, удовлетворенно хмыкнул и отправился домой. Пройдя через арку во двор, он уже готов был войти в свой подъезд, когда услышал:

— Вовка! Ты ли это!

Старшой, близоруко прищурившись, глянул на долговязого мужика и, узнав, радостно заорал в ответ:

— Женька! Рыжий!

— Ну, ты закабанел, чувак, — закончив обнимашки, захохотал Женька, ткнув Старшого в отвисшее пузо.

— Так че, оно ж там, типа, мало двигаешься, — пробормотал Старшой, смущенно заморгав роскошными ресницами. — Двенадцать лет отмотал. Ты-то как?

— Нормально, — затараторил Женька. — Преподаю. Недавно вот машинку купил. «Калину». Красава! Не нарадуюсь. Там вон, перед домом стоит. Пошли, покажу.

— Это не бордовенькая ли? — заморгав ресницами, настороженно поинтересовался Старшой.

И в его глазах навыкате промелькнуло что-то, что, не зная послужного списка обладателя этих глаз, можно было бы принять за испуг.

— Ага! — захохотал Женька. — Я ее «Вишенкой» зову. Пошли!

— Нет, брат, — взяв приятеля за локоток и старательно оттесняя его от арки, забормотал Старшой. — Давай, мы сначала пойдем пивка где-нибудь выпьем. За встречу.

— Ладно, — охотно закивал Женька. — Машинку глянешь – и пойдем.

— Потом глянем, — стал настаивать Старшой. — Когда глаз отполируем. Ладно?

— Ладно, — пожал плечами Женька.

— Мне только один звоночек надо сделать – и вперед, — извиняющимся голосом пробормотал Старшой.

Он отошел на пару шагов, все время перекрывая приятелю путь к арке, вытащил смартфон и, манерно отставив мизинец, на котором громоздилось кольцо, украшенное алмазом, который, учитывая его размер, наверняка имел имя собственное, заговорил:

— Колян, вы далеко отъехали? Назад, живо! Ключи от моей машины у тебя с собой? Хорошо. Все верните обратно. Да, то, что вы сейчас сделали. Обратно. Как было. Да, именно. И быстро, пока мы с моим другом пиво будем пить. Куда? В грязь. На мойку потом сгоняешь, не переломишься, ерш.

Закончив разговор, он снова обратился к Женьке:

— Все, погнали.

Приобняв приятеля за плечо, он быстрым шагом повел его прочь со двора…

Когда, спустя полтора часа они подошли к дому, натерпевшаяся на всю жизнь страха «Калина» уже стояла на прежнем козырном месте. Рядом, в непролазной грязи скромно приютился «Ровер».

— Красава же? — поинтересовался у приятеля Женька.

— А то! — подтвердил Старшой. — И место хорошее выбрал. Тут всегда и стой…

Тут бы и конец истории. Да не совсем.

Дня через три Серега с третьего этажа, подъезжая к дому, снова встретил пустой «КамАЗ».

— Да что же это такое? — заголосил он, увидев, как все та же стая качков лопатами разбрасывает гравий по облюбованному им месту.

— Заткнись, Пыжик, — одернул его один из пацанов.

— Так это ж мое место теперь! — заорал Серега.

— Теперь оно Старшого, — фыркнул качок.

— Как же так? — возмутился Серега.

— Чем ты недоволен, Щербатый? — услышал он сзади знакомый вкрадчивый голос.

— Я не щербатый, — огрызнулся Серега.

— Это пока, — хмыкнул Старшой.

— Что за беспредел? — продолжил возмущаться Серега. — Вот же было твое место.

— А теперь вот это моим будет, — резонно возразил Старшой.

— Так я тогда на твое прежнее стану, где сейчас это ржавое ведро стоит. Вот оно съедет, и я стану, — затараторил Серега.

— Так, Щербатый, ты не все понял, — почти шепотом произнес Старшой.

С этими словами он взял Серегу под локоток и подвел к Женькиной красаве.

— Видишь эту «Калину»? — продолжил Старшой неизменным вкрадчивым голосом. — Так вот, Щербатый, ты хорошо запомни ее лицо. Чтобы, даже когда она отъедет куда-нибудь по делам, у тебя ее лицо все время стояло перед глазами. И чтобы ты всегда помнил, что это ее место. Ты понял?

— Угу, — буркнул Серега и пошел парковать «Солярис» в непролазную грязь.

— Ее, кстати, «Вишенкой» зовут, — бросил ему вслед Старшой, на лице которого промелькнуло что-то вроде улыбки.

— Не забуду, — огрызнулся Серега.

Так и стоят они теперь рядком – ржавая «Калина» и новенький «Ровер». Зеркало к зеркалу.